Каин заметил кресло, дотащил себя до него, сел. Дернул носом.

– Меня все беспокоит с тех пор, как я с тобой связался, – заявил он.

– Дай угадаю, – рассмеялся Эрвин. – Ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Возможно, ты удивишься, но я тоже. И мне это нравится.

– Что-то ты чересчур спокоен…

– Верно. Давно у меня не было такого роскошного отдыха. Я наслаждаюсь.

– А я нет.

– Приходится играть чужую роль, понимаю… – кивнул Эрвин. – Ты привыкнешь… Стой, не дергайся! Привыкнешь, я говорю. А сейчас постарайся держать себя в руках, потому что я скажу то, чего не должен. Знаешь, чего ты боишься сильнее всего?.. Знаешь ведь. И я знаю. Ты никак не возьмешь в толк, зачем этому странному, – Эрвин указал на себя, – делиться с тобой всей этой благостью. Помолчи немного, не возражай… Выбросить меня за борт ты пока не решаешься – и правильно делаешь, – но точит тебя червячок: а вдруг этот тип ведет свою игру? В этом деле он спец, а кто я?.. Это ты себя спрашиваешь. С чего бы ему делать мне столь щедрые подарки? Это опять ты себя спрашиваешь. И ты, конечно, думаешь, что я избавлюсь от тебя, как только ты станешь мне не нужен. Давай думай и дальше, это полезное занятие. А начни вот с чего: поразмысли, попытаюсь ли я убрать тебя, чтобы сесть на твое место? Сейчас у меня это не получится, а вот со временем?.. Думай, Каин, думай. Знаю, что ты уже думал об этом, но подумай еще…

Каин молчал, сильно смахивая на сжатую до отказа пружину.

– Я дам ответ, а ты сопоставь его со своим, когда придешь к какому-нибудь выводу, – как ни в чем не бывало продолжал Эрвин. – Сковородка, дань с контрабандистов и прочее – не мой уровень. Мстить тебе за то, что ты бросил нас с Кристи на Гнилой мели, я не намерен. Во-первых, ты вернулся. Во-вторых, мщение вообще глупое дело, в отличие от наказания, когда от него есть польза. Но ты уже наказал сам себя, когда думал: дотянем мы до Сковородки или не дотянем? В-третьих, теперь я с тобой в расчете, а кроме того, имею долю. Как только мы с Кристи накопим достаточно денег, так и отбудем навсегда. А ты останешься. Теперь ответь по совести: что в этом раскладе тебя не устраивает?

Каин пробубнил что-то невнятное. Вполне убедил его Эрвин или не вполне, но мышцы бывшего пахана, а ныне посредника в подпольной торговле, расслабились. Если он и был чем-то недоволен в данную минуту, то лишь интеллектуальным превосходством собеседника. Неприятно, наверное, ощущать себя пешкой в чужой игре, мысленно посочувствовал ему Эрвин. Да еще когда тебя без экивоков тычут носом в твою роль.

Ну а проходной пешкой? Уже почти фигурой?

Уже лучше. Каин это поймет. Не носи он в прошлом военную форму, Эрвин построил бы разговор иначе. Любой салага, которого дрючит садюга-сержант, мечтает о справедливом и мудром начальстве. Воля пьянит, а от мечты все равно некуда деться, она остается навсегда вроде рудимента. Стыдится лидер такого придатка, прячет его, воюет с ним, а уничтожить до сих пор не смог. Есть мечта, жива еще. Ну как на ней не сыграть?

– Выпить хочешь? – спросил Эрвин.

– Это с утра-то?

– Хочешь или нет?

– Нет, – сказал Каин. – Но выпью.

Личные запасы бывшего капитана поражали количеством и ассортиментом. Если бы Сковородка дрейфовала в полярных широтах и имела обыкновение периодически вмерзать в лед, можно было бы подумать, что капитан приготовился к зимовке. Возле бара Эрвин смешал два легких коктейля, сунул в стаканы трубочки, бросил льда.

– Держи. Только не говори потом, что я спаиваю тебя, чтобы завладеть Сковородкой…

Каин втянул в себя сразу полстакана.

– Дальше-то что будет? – спросил он.

– Дождемся человека с материка, – объяснил Эрвин. – Сначала пришлют мелкую рыбешку без особых полномочий, но себе на уме. Рыбешка посмотрит, что и как, проведет предварительные переговоры и доложит акулам о результате. Сразу поставим условия: все остается как прежде, но Сковородка отныне и навсегда переходит под твой личный контроль. Дадим акулам понять, что глупить вредно. Пусть не думают, что на нас можно давить. Тут нужно проявить твердость, одновременно внушив, что с тобой можно иметь дело. Оговорим взаимные гарантии. Конечно, в итоге пострадают чьи-то финансовые интересы, но пусть Прай подумает, как утешить обиженных, нас это не касается. Со временем, скажем, через год-два, твои люди смогут без особой опаски посещать материк, и даже ты сможешь. А шлюх можно будет завезти сюда хоть на следующий день – не все же твоим орлам баловаться с имитаторами. И все это будет достигнуто через твердость на переговорах при готовности к разумному компромиссу. Ну? Что тут сложного?

– Это для тебя не сложно, – проворчал Каин. – Господин советник…

– Уж чему-чему, а этому нетрудно научиться.

Посасывая коктейль, Эрвин забавлялся: прирожденный боец, пахан, лидер братства его имени, трусил переговоров – пусть секретных, но на уровне правительства Хляби! До сих пор не понял, что на любом уровне люди примерно одинаковы, различаются лишь ставки. Казалось бы, чего робеть, если ты который год ведешь игру, высшей ставкой в которой служит луч в голову или прогулка на болото без возврата? А вот робеет…

– Ты хочешь, чтобы я участвовал в переговорах? – напрямую спросил Эрвин.

– Конечно, хочу, – оживился Каин.

– Опасно. Меня могут узнать.

– И что с того?

– Дело осложнится. Я слишком давно не был на материке, чтобы просчитать этот расклад. Знаю одно: Праю будет доложено, и ему, вероятно, сильно не понравится, что я обретаюсь на Сковородке. Чем это кончится для тебя и для твоих людей, я не берусь предсказать.

– А все-таки…

– Ладно, – сказал Эрвин, – договорились. Рискнем. Но я предпочел бы убраться со Сковородки сразу после переговоров. Устроишь?

– Что тебе для этого надо?

– Сам мог бы догадаться. Деньги. Деньги и корабль, готовый перебросить нас с Кристи подальше отсюда.

– Куда, если не секрет?

– Например, на Твердь, – ответил Эрвин, уловив краем уха, что Кристи выключила воду и прислушивается.

– На это у тебя есть деньги.

– А на то, чтобы начать все заново на новом месте не с нуля, а с какой-никакой платформы? Сам знаешь: самое трудное – начать. Разве что ты поверишь мне в долг…

– Ладно… – проворчал Каин. – Будут тебе деньги.

– Вот это другой разговор, – весело сказал Эрвин и поднял стакан с остатками коктейля. – Твое здоровье!

Каин ушел, и тогда из душа вышла Кристи. Была она босиком, в махровом капитанском халате до пят и с полотенцем, обмотанным вокруг головы.

– Зачем он приходил? – спросила она.

– Прорабатывает варианты, – усмехнулся Эрвин. – Уж как умеет.

– Он правда сделает то, что обещал?

– Думаю, да. Выполнил же он условия нашего договора о Сковородке.

– Это ты их выполнил, – возразила Кристи.

– Однако согласись, что пожаловаться на него мы не можем. Завтрак?

– Опять консервы?

– Зато вкусные. – Эрвин полез в холодильник. – И не говори мне, что тебе всегда нравились головастики с болота.

– Фу! – поморщилась Кристи. – Не напоминай.

Консервы были контрабандные, каких на Хляби не найдешь: деликатесная рыбка узколобик из озер Новой Бенгалии, копченые моллюски с самой Терры, знаменитый пищащий сыр с Малого Эдема, финики аж с Земли и кофе оттуда же. Капитан был лакомка. Эрвин выдавил содержимое хлебного тюбика на блюдо и спустя минуту проверил пальцем, затвердел ли батон.

– Не трогай, – сказала Кристи. – Сколько тебя учить? Ну вот видишь: он на дольки распался не до конца. Режь теперь сам.

– Уж с этим я как-нибудь справлюсь, – заверил Эрвин, беря столовый нож. – Кому же и заняться таким сугубо ответственным и глубоко интеллектуальным делом, как не мне?

Кристи фыркнула.

– Ты Каину веришь? – спросила она немного погодя.

– Я верю моим расчетам.

– И что они говорят?

– Сложно объяснить, – промолвил Эрвин. – Ты недостаточно подкована в математике. Начну излагать, а ты скажешь, что я над тобой издеваюсь в особо циничной форме.